Обстрел

Разговорились как-то Евсеич и Николай Николаевич о результатах переписи населения в Украине.

—С чего бы это у нас народонаселение уменьшилось с 52 миллионов до 48? Как вы думаете? — спросил Коля.

Евсеич, саркастически усмехаясь, ответил:

—Да, наверное, четыре миллиона за границу слиняло. Только ты над этим себе голову не ломай. Ты о другой статистической цифре подумай.

—О какой?

— А что их на три с половиной миллиона больше, чем нас.

—Кого это их? — не врубился Коля.

—Да ты что? — удивился Колиному тугодумию Евсеич. — Да женщин, женщин же!

—Ну, и что? — продолжал тугодумиться Ник-Ник.

—Как это что? — якобы возмутился Евсеич. — Если и дальше так пойдет, то мы автоматически перейдем к матриархату, без всяких там катаклизмов и революций, а просто демографически. Это тебе не песенка из фильма Гайдая в исполнении известного трио во главе с Юрием Никулиным.

—Что за песня? — опять не врубился Коля.

—"Совсем не плохо иметь три жены", — безголосо, но правильно пропел Евсеич. — Ну, и так далее, что, не помнишь?

—А-а, вспомнил...

—Ну, так вот, — продолжал Евсеич, — несмотря на такую статистическую ситуацию, это никак не дает нам, мужчинам, право быть не джентльменами. А они!.. Стыд и срам. Никогда бы не подумал. Такое устроили. Ну, настоящий артобстрел!..

Коля, непонимающе глядя на Евсеича, опять спросил:

—Вы о чем это, Евсеич, о чем?

—Да о рыбалке! Понял, нет? — теперь уже натурально возмутился Евсеич.

Коля в ответ только недоуменно пожал плечами и сказал:

—Ну, и перескоки у вас. При чем тут рыбалка? Мы же о женщинах говорили.

—В том-то и дело, — возбужденно продолжал Евсеич, — вот послушай. Среди женщин тоже есть любительницы рыбалки, и немало. Вот и моя любимая страдает этим.

—Как, как? Любимая, говорите? — недоуменно вскинув брови, встрял Коля, зная семейное положение Евсеича. — Так вы что, позволяте себе налево ходить?

— Ну, сколько можно тебе говорить, сынок, одно и то же. Если я начал рассказывать, не перебивай. А насчет "лева" или "права", то это отдельная тема. Хотя, в общем, я за "право". За право женщин на эмансипацию. Ну, так вот, надумали мы вместе с ней в марте, когда лед уже сошел, а запрет на летнюю рыбалку еще не наступил, поехать порыбачить на "Черный Берег". Так называют рыбаки небольшой, на два-три километра, участок берега по левой стороне Днепра, расположенный между четвертым и пятым шлюзами низкой дамбы, что между Осокорками и селом Процев проходит. При повороте вправо, сразу за шлюзом, на грунтовку, там еще на лугу единственная, но пышная, дикая груша растет. Поэтому часто на вопрос, где рыбачил, отвечают: "На Черном. У груши".

Место хорошее, клевое, в прямом смысле слова. Кто пруты ставит на белую рыбу, кто спиннингист по хищнику. А моя любимая женщина на поплавчанку приноровилась там ловить. Место у нее было там 'пристрелянное". На мысочке между Днепром и каналом.

Я пошел спиннинговать на блесну, а она, забредя в резиновых сапогах с мыса в воду, прицепила к тычке садок, стала потихоньку ловить разношерстную рыбу. То плотва попадется, то густера, то окунь, то чернуха. Смотрю, женщина моя, как говорится, цветет. Щеки разрумянились. Вся в азарте. Да все с шуточками-прибауточками: "Иди сюда, мой полосатенький! Не упирайся, не упирайся, краснопузенькая! Ишь ты, черножопенькая какая (это о чернухе)! А ты чего нос свой не высовываешь? Сейчас ты у меня глотнешь кислородику!". Ну и так далее, и тому подобное. Кайф женщина получает.

Но... Но сначала один из мужичков-рыбачков не выдерживает и становится слева рядом с удачливой рыбачкой. Второй подлез справа. Потянулись и другие горе-джентльмены. Обложили, иначе не скажешь, со всех сторон. Швыряют свои поплавки в сантиметрах от ее поплавка.

—Мужчины, — не выдержала женщина, — вы мне снасть перепутаете при поклевке.

—А ты шо, — ляпнул один из "джентльменов", — тикы сама хочеш ловыты?

После этих слов женщина "потухла". Румянец с нее мгновенно слетел и она, молча, с презрением и иронией поглядывая на мужиков, вышла из воды, гордо неся садок, уже наполовину наполненный рыбой, и сместилась от жабодавных "рыбуль" метров на пятьдесят в сторону шлюза на более глубокое место. Такого, как на мыске, клева там не было. Но уж больно удачлива видно была женщина. Через некоторое время все услышали:

—Евсеич! Подсаку! Подсаку давай!

Я бросил в траву спиннинг и побежал к рюкзаку. Черт побери! А подсаку-то я в машине забыл. А машина в метрах пятистах перед грязевой канавой. Сколько времени уйдет. Решаю как-то по-другому помочь. Подбегаю и вижу незабываемую картину. Телескоп согнут в дугу, в три погибели. Рыба водит то влево, то вправо, и давит вниз, норовя сорваться. Лицо рыбачки в полном напряжении, нижняя губа прикушена. Едва удерживает удочку двумя руками.

—Дай, я попробую, — говорю я.

—Нет! — Не отводя глаз от режущей лески, отвечает. — Я сама хочу!

—Тогда спокойней, без нервов. Мори ее потихоньку, пока не устанет. А потом постарайся воздуха дать ей глотнуть.

—Не учи ученую!

Рыба постепенно уставала. Вот и глоток воздуха уже получила. Рыбачка работала профессионально. После второго глотка "свежего воздуха" рыба поддалась, но пошла винтом, как крупная форель в горной речке. Пятясь, женщина потихоньку приближала ее к берегу. И когда, уже на мели, оставалось до берега что-то около метра, я вошел в воду и как только подвернулся удобный момент, что есть силы ударил подъемом сапога ей под брюхо. Удар получился на славу. Футбольная выучка сработала. Рыба метра на три вылетела на берег и удилище, потеряв опору, резко со свистом выпрямилось. Мы быстро рванули к ней, так как она, кувыркаясь, неумолимо двигалась к воде. Экземпляр был довольно крупный, не менее кило. Я еще раз поддал ей метра на два в сторону луга и, лишь потом спокойно мы подошли к ней. Это был солидный язь.

—Евсеич, что это?

—Да язь, язь это. Настоящий красавец язь.

—Никогда в жизни не попадался.

—Поздравляю с первым. Ура!

—Ура-а-а!.. — подхватила моя любимая женщина, снова залилась румянцем и наполнилась гордостью.

—Вот что такое рыбацкое счастье, Коля. "Джентльмены" наблюдали всю эту картину и когда увидели финал, челюсти у них поотвисали. Жаба задавила. Да и клев у них на мыске не очень получался. Они явно мешали друг другу и уже начали между собой переругиваться, что бывает чревато непредсказуемостью с синяками.

А с одним из них произошел казус. Перебравшись поближе к женщине, он забыл взять с собой садок. Наконец-то выловил одну плотву и бросил ее на луг. Рыба, естественно, трепыхаясь, приближалась к воде. Запомни, Коля, рыба, как бы далеко от берега ты ее не бросил, все равно из последних сил будет тянуться к воде. Видать, чутье у нее есть такое. Так вот и эта плотвица стремилась к воде. Но не успела. Откуда ни возьмись, мягко сев, рядом с ней приземлилась ворона. Ухватив ее поперек и отлетев метров на пятьдесят, приступила к трапезе.

—Эй, чудило! — закричал кто-то. — Чего в поплавок вперился! Оглянись-ка лучше!

Увидев содеянное вороной, мужик бросился к ней с ругательствами. Но как только до вороны оставалось метров десять, та хватала рыбу поперек и снова отлетала на безопасное расстояние, стараясь при этом в отведенное ей время съесть плотву. Но не получалось, опять же таки.

Видели бы вы эту картину! Мужик хватал, что под руку попадет, и швырял, пытаясь попасть или хотя бы напугать летящую ворону, чтобы та выронила рыбу. Но не тут-то было. Ворона, то взлетая, то садясь, постепенно приближалась к дамбе, за которой был неширокий разлив. После десятка взлетов и посадок борьба закончилась в пользу вороны. Та, перелетев небольшой, но глубокий проливчик, уже спокойно уселась на лужок и не спеша, приступила к трапезе. Мужик постоял у дамбы, погрозил ей кулаком, чертыхаясь при этом неимоверно, махнул в сердцах рукой и устало, еле волоча бродовики, поплелся к своей удочке.

На время всего этого "кино" все бросили рыбачить и, наблюдая происходящее, ржали, как лошади. Хватались за животы и мы.

—Так ему и надо! Это он первым подвалил ко мне! — с оттенком злорадства говорила женщина.

—Да брось ты, мать, — говорю, — где б ты еще такое кино увидела?

В хорошем настроении мы вернулись домой и вскоре "ложка дегтя" от мужского "джентльменства" позабылась. Осталась лишь радость от язя и от "кино".